|
|
Был ли Лермонтов в Анапе?
вернулся из похода в горы экспедиционный отряд, и что 23 сентября император проводил смотр войск гарнизона крепости Анапа. Предположение, что и сам комендант мог не знать такие важные события, несостоятельно: при всей медлительности и нерегулярности связи между приморскими крепостями Анапа, Геленджик и Тамань, не терпящие промедления сведения о недавних и предполагаемых военных действиях как можно быстрее передавались, прежде всего, комендантам крепостей и начальникам гарнизонов. Следовательно, во-первых, поэт понял, что теперь ему незачем ехать в Геленджик, откуда 24 или 25 сентября отряд Вельяминова отправился в обратный путь - через Николаевское (ныне станица Шапсугская) и Абинское (ныне г. Абинск) укрепления в Ольгинское предмостное укрепление на Кубани; во-вторых, он не собирался 27 сентября покидать Тамань: трудно предположить, что Лермонтов, которому нужно было хлопотать о немедленном отъезде, вдруг занялся рисованием. С другой стороны, известно, что он 29 сентября был уже в Ольгинском укреплении, где получил предписание немедленно выехать в Грузию, в свой Нижегородский драгунский полк. Этот факт никто из исследователей никогда не подвергал сомнению, ибо подтверждается рядом официальных документов. Все это значит, что в распоряжении поэта остается только один день, то есть 28 сентября. До последнего времени многие исследователи, в том числе и М. Савченко, полагали, что Лермонтов вернулся в Ольгинское укрепление через Геленджик, другие настаивали на том, что возвращение поэта в это укрепление состоялось через Анапу. Оба утверждения абсолютно ошибочны.
Основной источник этих и многих других заблуждений - незнание, во что трудно поверить, когда речь идет об исследователях судьбы поэта на фоне его эпохи, или полное игнорирование состояния всей тогдашней системы коммуникации на Северном Кавказе вообще и Кубани в частности, которая (система) характеризуется следующими установленными историками и отображенными в художественной литературе показателями:
а) полнейшее бездорожье, исключая уже упомянутый Ставропольский тракт, отдельные участки которого, впрочем, из-за природно-климатических условий тоже становились почти непроезжими и тем более - непроходимыми;
б) реальная опасность буквально на каждом шагу быть убитым горцами, в лучшем случае - плененным;
в) невозможность в связи с этим передвижения не только одинокого путника, но и большой их группы, без войскового сопровождения, то есть без оказии (это касалось не только опаснейшего Закубанья, но и того же Ставропольского тракта).
Другая важнейшая причина заблуждений ученых - безоговорочное признание правоты известного на Северном Кавказе лермонтоведа А. В. Попова (здесь можно было бы порассуждать о границах доверия авторитету в науке вообще, но не стоит: это увело бы нас далеко от темы разговора), который (Попов) в своей работе «Лермонтов на Кавказе» (Ставрополь, 1954) пишет: «Лермонтов утром 28 сентября (1837 года - М. Э.) отправился в Геленджик. В Геленджик Лермонтов прибыл слишком поздно. Отряд генерала Вельяминова, собранный здесь для встречи Николая I, после царского смотра и отъезда самодержца выступил 25 сентября (по другим сведениям 23 или 24) к Ольгинскому укреплению тет-де-пону. Лермонтов немедленно поскакал к отряду и 29 сентября прибыл в Ольгинское укрепление». Вся приведенная цитата если не сказочный сюжет, то по крайней мере неуместная в научном труде романтизация событий далекого прошлого, своеобразная поэтическая метафора.
Что значит «отправился (из Тамани — М. Э.) в Геленджик»: на чем или на ком, то есть на корабле или верхом на коне (или повозке)? Сухопутное путешествие исключается сразу: одна лишь сложнейшая дорога по Джеметейской косе вдоль побережья Черного моря, с ее переправами, Кизилташским и Витязевским лиманами, с ее влажным, проваливающимся песком, подробно описанная в книге В. Соловьева «Лермонтов на Кубани», заняла бы чуть ли не целый день и во всяком случае вымотала любого путника основательно. Но дело даже не в этом, беда в другом: между Анапой и Геленджиком вообще не было никакого сухопутного сообщения. Следовательно, поэт мог бы отправиться в Геленджик, если бы он действительно туда отправился, только морским путем (в таком случае он должен был погрузить на корабль и своего коня, а может быть, даже и коляску: по словам В. А. Попова, из Геленджика поэт «немедленно поскакал» в Ольгинское укрепление), ибо вернуться в Ольгинское укрепление он смог бы только через ту же...
Тамань
Можно подумать, что военные корабли русского Черноморского флота только тем и занимались, что катали прапорщика Лермонтова из Тамани в Геленджик и обратно. Если даже допустить невозможное, то есть что поэту сказочно повезло и он сумел в течение дня, то есть 28 сентября 1837 года, совершить путешествие из Тамани в Геленджик и обратно, все равно не сходятся концы с концами: в таком случае Лермонтову надлежало в ночь с 28 на 29 сентября выехать из Тамани в Ольгинское укрепление, что исключается полностью, так как в ночное время в путь вообще не отправлялись.
В противном случае ему нужно было бы выехать рано утром 29 сентября, что тоже исключается, так как нужно было покрыть расстояние около 180 верст, чтобы в тот же день оказаться «налицо» в Ольгинском укреплении и получить предписание ехать в Тифлис. По тем временам это невозможно физически, тем более что знаменитый Ставропольский тракт не был идеальным даже по тогдашним представлениям о хороших дорогах. Чтобы современный читатель понял, о чем идет речь, процитируем фрагмент из книги В. Соловьева «Лермонтов на Кубани»: «Один из путешественников... как-то написал: «На почтовой дороге из Темрюка в Тамань, во время половодья, приходится ехать по воде около пяти верст, причем глубина воды доходит до 1-1,5 аршин (то есть около метра, ибо аршин - 71 см. - М. Э.). по сторонам дороги растет густой камыш, населенный многочисленными водяными птицами.
Замостянский поселок (недалеко от Темрюка) в буквальном смысле - Венеция: улицы - это каналы, площадь - лиман, около дворов стоят лодки, на улицах стирают белье, и тут же дети закидывают удочки; за поселком ловят рыбу сетями».
|
|
